Уже больше двух недель в Украине идет война, которую развязал Путин. Мы все еще не знаем точного количество погибших, но уже очевидно — речь о десятках тысяч людей (пока что). При этом российская власть и пропаганда продолжает настаивать, что украинцев якобы от какого-то спасают, и есть люди, которые в это верят. Далее — пост психолога Натальи Маркович, которая сейчас живет в Израиле, о её маме. 

«Я вам расскажу страшное — почему я перестала осуждать тех, кто за «спецоперацию». Нет, не начала оправдывать, не путайте, перестала осуждать. 

Это про маму. Мою маму. Про которую я точно знаю две вещи: первое — она вообще не тупая и вообще не примитивная, второе — она очень-очень-очень-очень добрая. Мама была эвакуирована с семьей из Крыма во мировую войну и видела, как взорвался второй пароход, на котором вывозили людей. Видела плавающие по воде кровь, руки и ноги. Она должна была умереть от истощения — никто не верил, что она доберётся до Урала, куда их вывозили, но мама упрямо выжила во всех этих скотных вагонах. 

Она ненавидит войну и бесконечно благодарна городишке, который их тогда принял, где честно и добросовестно проработала всю свою жизнь на металлургическом заводе. Она бесконечно терпелива, совсем не ругается с людьми, помогает соседям, кормит всех кошек в округе и всю жизнь очень много шутит — смеётся и никогда не унывает. Она путешествовала, в кайф жила в Израиле. Она умеет слышать — мне всегда удавалось призвать ее к здравому смыслу. В общем, она Человек с большой буквы. 

И сейчас она верит, что война — это не война, а «спецоперация». Что мы реально спасаем там кого-то. Она бесконечно растеряна и очень сильно, до слез, переживает за украинцев. Думает, что Россия это делает ради них — спасает от ужасных нацистов, ведь ей показывают в телевизоре плачущих от счастья «донбассцев». А сама она хорошо знает, что такое нацизм и как важно его победить, защитить бедных жителей Донбасса. Ведь ее тоже в войну спасли добрые люди. 

Когда я спрашиваю, видела ли она, как украинцы пишут под моими постами «Русский солдат иди домой», она послушно отвечает. Спрашиваю, где Донбасс и где Киев, снова отвечает. Она вообще меня всегда хорошо слушает. 

На вопрос «а почему танки под Киевом, если спасают Донбасс?» и другие наводящие она не может ответить — и вот тут начинается страшное. Я в этот момент словно наяву вижу, как ее ум пробуксовывает. То есть вера в одно, но логика говорит другое — она все понимает, но НИХЕРА не может сделать сама с собой и этим бешеным, рвущим в клочья диссонансом. Ничего. Совсем. Словно ее заколдовали. 

В итоге она совершено растерянным мёртвым голосом говорит: «Ну, я не знаю, Наташа. Наверное, так надо. Так говорят по ТВ. Зачем им врать?» — «А зачем они врут про другое? Ты реально довольна тем, как они с вами обращаются?». Тут мама оживает и ярко говорит, какое у нас бестолковое, жадное и нечестное правительство. Как обирают пенсионеров, как довели до таких цен и все вот это. Она же реально вообще и близко не «путинистка». И не была ей. 

«Так может и тут», — говорю я — «Они бестолковые, жадные и нечестные. И это не «спецоперация», а война?». И в этот момент она снова становится растерянным, полумёртвым зомби. И мне страшно. Что, бл**ь, они сделали с моей радостной, счастливой, умной мамой?!

Но и это не самое страшное, хотя, казалось бы, куда страшнее. В какой-то момент я говорю: «Ты понимаешь, что прямо сейчас русские солдаты умирают сами и убивают мирных жителей в Украине? В том числе, женщин, детей. Стреляют в жилые дома». 
И мама вдруг начинает говорить очень яростно, как она, в общем-то, никогда не разговаривает: «Нет, я ни за что не поверю, что русские солдаты убивают мирных людей. Нет. Нет. Нет. Я не поверю в это никогда. Они не убивают. Нет». 

И тут я понимаю, что этот любимый человек, очень добрый, честный и порядочный, переживший войну, голод и антисемитизм, вот этого — не переживет. Того, что русские убивают украинцев. Просто не справится с такой информацией. То есть буквально — или умрет или сойдёт с ума. 

И я не имею ни малейшего понятия, что с этим делать, кроме как поговорить с ней о том, что  «у меня все хорошо, мы готовим пиццу» и все такое. А потом вешать трубку и орать: «Будь ты проклят, тварь!». Я требую суда. За геноцид над двумя нациями — украинской и русской.

P.S. Разумеется, украинцев я не прошу ничего понимать. Вам не до того сейчас. Вы можете меня ненавидеть, если вам это помогает и даёт сил. Имеете право».