15 февраля философ Владимир Мацкевич начал в минском СИЗО сухую голодовку — и это 12-й день, когда Владимир голодает. Чтобы поддержать философа, бизнесмен Александр Кнырович написал отличный пост о нем в своем фейсбуке. Цитируем.
Предыстория: Владимир Мацкевич был задержан в августе 2021 года. Сначала он попал на «сутки» на Окрестина, а затем был переведен на Володарку — уже по обвинению в организации действий, грубо нарушающих общественный порядок (статья 342 УК, до трех лет лишения свободы). 4 февраля, ровно через полгода после задержания, Мацкевич объявил голодовку. Он заявил, что не прекратит голодать, пока не будут выполнены его требования — философ хочет, чтобы ему разъяснили суть обвинений, чтобы его выпустили под подписку о невыезде, завершили следственные действия и назначили дату суда. Также Владимир изначально предупредил, что если его требования не выполнят до 15 февраля, он перестанет пить даже воду и начнет сухую голодовку — так и прозошло.
UPD
16 февраля Владимир Мацкевич прекратил голодовку. Сначала эту информацию подтвердила Жена Владимира Светлана, а затем новость прокомментировал и сам философ: «Вчера я стал отключаться. Сосед вызвал врачей, делали капельницу. После процедуры была встреча со следователем, из которой я заключил, что дело сдвинулось с мертвой точки. Я прекратил голодовку — вечером (около 19:00) написал заявление. Надеюсь, возобновлять не придется».
«Болит». Пост Кныровича
«Ещё раз о Мацкевиче. Болит. Нам нужен Мацкевич. Нам нужен Мацкевич, чтобы поднять глаза от земли, чтобы увидеть карту местности, план боя, дорогу, вернее дороги, ведущие в различные вариации нашего общего будущего. Если вы читаете его книги, вы не можете не видеть ясность, беспощадность взгляда, свойственную людям, много сил (и времени, хотя это — вторично) потратившего на выработку привычки мыслить.
И мыслить осознанно, хорошо представляя себе предмет, разработав и опробовав на себе методологию, легко ориентируясь как в закоулках собственного сознания, так и в общественном, в общем, плохо сформулированном, ускользающем бессознательном.
Сам процесс осмысления положения дел, обязательно приводит к абсолютной необходимости образования.
Образования в двух разных, но пересекающихся смыслах. Образованию — как процесса обучения, освоения современных знаний и навыков отдельным человеком. И образованию — как результату объединения неосознанной массы, толпы, в общество, обладающее признаками осознанности — разделяемые цели, принципы, методы. И, понимая необходимость такого образования в обоих смыслах, философ должен также неумолимо понимать и отсутствие сформулированного запроса на долгосрочную работу у яростно пробегающих мимо сограждан.
И в этой точке его экзистенциальный выбор — либо, обратив глаза небу, торжественно удалится в пещеру с крайне ограниченным кругом учеников, рассчитывая, что лет так через 200, в какое-нибудь далекое и счастливое время … Либо — стать активным. Нет, не участником политических событий, но учителем, преподавателем, который находится в странной позиции — он вынужден бить немотивированных учеников палкой познания по самым болезненным местам, пытаясь привлечь их внимание. От чего, естественно, ученики временами ненавидят его более, чем тирана. И, конечно, в обоих случаях он опасен.
Но степень опасности традиционно недооценивается, она измеряется меркой — стандартной, но предназначенной для измерения иных явлений. Недооценивается и степень опасности философа и глубина влияния философии. Побеждают идеи — и в этом шанс.
Мацкевич нужен нам, и Мацкевич нужен мне.
Иосиф Бродский, обращаясь к выпускникам философского отделения в Сорбонне, начал свое выступления так: «Изучать философию следует, в лучшем случае, после пятидесяти. Выстраивать модель общества — и подавно. Сначала следует научиться готовить суп, жарить — пусть не ловить — рыбу, делать приличный кофе...». Я на пороге этого возраста, и мне нужен такой собеседник, нужен кто-то, с кем можно соизмерять…
Я убежден, что мы не можем повлиять на Мацкевича — не для этого он сегодня проходит свой путь. И я не надеюсь, что мы сможем повлиять на тех, кто удерживает его. Система работает по-другому. Я, в отличие от Мацкевича, — атеист. Но я хочу верить в план, в замысел, в чертеж, который все-таки приведет нас к обещанной, но так и несостоявшейся шесть лет назад встрече. И хотелось бы в не очень далеком будущем.
Спасибо и берегите себя!».