вышел альбом «Самоцветы Поволжья» объединения «Солнцецветы». То есть формально это не альбом и не «Солнцецветов» – а вроде как сборник песен каких-то групп из Ульяновска, Самары, Чебоксар и так далее. У «Солнцецветов» такие мистификации всегда очень просто раскрываются, и тут так же: даже если не узнать в песне «Ёжик и пастух» голос Антона Кривули, название группы «Картманы южной Аляски» все-таки слишком сильно перекликается с «Бэтманами Большой Украины». Ну и стилистически это именно что продолжение «Бэтманов»: советский гаражный поп, криво и с огромной любовью переигранная западная популярная музыка 60-х – начала 70-х. Только «Бэтманы» играли все это на голубом глазу, а «Самоцветы Поволжья» уже скорее про рефлексию; это уже не попытка как бы самим записать немного идеальных поп-песен, а типа реконструкция чужих попыток.
Выходит все очень мило и увлекательно: «Самоцветы Повольжья» слушать одинаково интересно и если вы давно любите группу «НИИ Косметики» и альбом «Шизазой Нашей Эры», и если советская поп-музыка для вас – это только саундтрек к «Ну, погоди!». В аннотации к альбому прямым текстом упоминается «гипнагоджик-поп» – ну, это он самый и есть, конечно. Тут ничего особенно удивительного нет: Антон Кривуля – один из немногих современных пост-советских музыкантов, которые в курсе, что сейчас вообще модно слушать. Вплоть до того, что обложка сборника – это явный и очень остроумный оммаж эстетике лейбла Olde English Spelling Bee: нарочито небрежный коллаж разом цитирует все, чем завлекают людей съездить летом на Волгу – живописные пейзажи, девушка, демонстративно предпочитающая Толльятти Анталии, бесконечные псевдонародные промыслы. Другое дело, что считывать эту игру ума особенно некому.
Картманы южной Аляски
То, ради чего этот текст вообще сделан, – это уже упомянутая песня «Ёжик и пастух». Она длится меньше трех минут и за это время успевает претерпеть несколько существенных трансформаций. Сначала кажется, что это просто бодрый домашний рок-н-ролл. Потом, где-то на словах «дом растворился в атмосфере большой» появляется ощущение, что люди, это играющие, не очень себя контролируют. К припеву «Медведев – лузер, а Путин – лох» последние сомнения пропадают: да, в песне не просто нет никакого смысла, она вопиюще, показательно бессмысленна. Притом, «Ёжик и пастух» – это очень хорошая песня, простая и веселая, с мелодией, которой хочется подпевать уже при первом прослушивании; люди, ее сыгравшие – даже если ничего не знать про «Солнцецветы» – отлично понимают, как нужно делать поп-песни и вообще вполне вменяемы. Возможно, музыканты над чем-то иронизируют, но человеку со стороны об этом узнать не представляется возможным – часть про Путина и Медведева считывается, как пародия на дискурс интеллигентской критики власти, да, но остальной текст от этого понятнее не становится.
Такой парадоксальный способ высказывания, разумееется, не «Солнцецветы» изобрели. Так же были устроены и «Треугольник» «Аквариума», и ранний «Зоопарк», и «Среднерусская возвышенность», и вообще много чего из важной позднесоветской и пост-советской музыки. Что все эти явления объединяет, так это сочетание большого ума, интереса к музыке простой и в буквальном смысле народной (все перечисленное – это в первую очередь хорошо прожеванный городской фольклор), и обэриутского толка странность.
схема из жж Феликса Сандалова
Чтобы все это называть каким-нибудь одним словом, московский критик Феликс Сандалов предложил использовать термин «найскор». Ключевые слова для определения найскора – это «любительский», «психоделический» (в смысле, имитирующий измененное состояние сознания) и «уёб» (так Сандалов предлагает переводить английское слово «punk»). Как и полагается хорошему названию стиля, найскор не подразумевает никакого конкретного звука, а описывает способ мышления и отношения к музыке. Подробнее про найскор можно почитать здесь и здесь, а здесь можно даже послушать сборник лучших и наиболее характерных найскор-песен, мы же ограничимся цитатой автора:
Это не в последнюю очередь (пускай и не во всех проявлениях) вопиюще неряшливая, индиферрентная к общепризнанным красотам, стандартам качества и ценностям музыка. Проще говоря, это чистой воды уёб, но (и в этом его отличие от незамутненного трэша) уёб, сочиняемый людьми эрудированными и способными к самоиронии, сыгранный вполусерьез, без каких-либо претензий и умысла, для внутреннего потребления. Но уёб этот родной и близкий, пронзительно резонирующий с тем, что происходит вокруг и внутри; созидающий в конечном итоге свою собственную красоту, стандарты и ценности.
Из белорусских примеров найскора главный, конечно, – песня «Переехала Комбайном» группы «Нейро Дюбель». Группа, обычно исполняющая помесь уценненого «ДДТ» и еще более уцененной «Гражданской Обороны», с поучениями и бытовой метафизикой, в этой песне уверенно идет от светлого идиотизма («лай-ла-ла-ла-лай» в ответ на каждую реплику вокалиста) к незамутненному грамматическому абсурду – когда в припеве слово «синей» оказывается словом «синее». Как и в случае с «Ёжиком и пастухом», возможно, для музыкантов это решение совсем не было абсурдным; вероятно, для них в песне есть ясная внутренняя логика, но посторонний человек видит лишь нерасшифровываемую странность.
схема из жж Феликса Сандалова
То, что «Солнцецветы» вступили на территорию, где полновластно хозяйничает коллективное-бессознательное, конечно, и весело, и страшно. Почему страшно, объяснять вряд ли надо. Популярная (в самом широком смысле – от Высоцкого до «Вороваек») музыка бывшего СССР никогда толком не классифицировалась, а люди, ее слушающие, редко что-то членораздельное способны про нее рассказать. Никаких канонов красоты здесь нет, нет тут ни «Грэмми», ни «MTV»; вплоть до того, что разные умные и приятные люди периодически пишут в газеты пугающие материалы о том, что вот, мол, в шансоне происходят тектонические сдвиги, а никто об этом не знает. Даже заимствованные жанры претерпевают тут пугающие изменения: ну как та же группа «Нейро Дюбель», скажем, – вроде бы честно сымитированный панк-рок все равно на глазах превращается натурально в уёб-рок.
Почему весело – тоже, в общем, ясно. Как можно убедиться, слушая что песни людей, выделенных Феликсом Сандаловым, что «Ёжика и Пастуха», что группу «Аквариум», найскор – это и есть единственная жизнеспособная форма существования независимой музыки в бывшем СССР. Сколько бы достоверно группа, например, The Blackmail не изображала хорошую английскую музыку, клуб, в котором они играют, более английским не станет, и люди за барной стойкой все равно через одного окажутся любителями для души послушать певца Лепса – и это как-то резко ценность группы The Blackmail будет снижать. А найскор всегда про каждого из нас, про родное и близкое: про то, что в детстве играло по радио, в школе – у одноклассников из мобилки, сейчас играет в маршрутном такси, в парикмахерской и в ночном магазине. Поэтому то, что «Самоцветы Поволжья», при всей погруженности в местный контекст, вышел таким нежным и вообще приятным альбомом, радует вдвойне. Ну, то есть – в том, что происходит вокруг, кажется, совсем нет смысла, но глядеть на это довольно увлекательно. «Вышел ёжик из кармана, с ним пастух и два барана, все равно тебе не жить, будешь ты за все платить».
санкт-петербургская найскор-группа 'Трипинадва'