Соучредитель TUT.by Кирилл Волошин: «Маленьким я мечтал стать бабочкой и был уверен, что для этого нужно есть сосиски»
«Моя мама, естественно, добрая. Сейчас даже слишком, пожалуй. Иногда вспомнит какую-нибудь якобы неловкую ситуацию из моего детства, начинает извиняться, хотя неловко должно было быть мне: за поведение, невнимательное отношение или плохую учебу. По моим ощущениям, мне повезло, и в детстве всё было отлично, хотя деталей я помню мало. Например, внезапно выяснилось, что маленьким я мечтал стать бабочкой и был уверен, что для этого нужно есть сосиски. Скорее всего потому, что они по форме они похожи на гусеницу. А еще мама рассказывала, что, когда я на улице просился на руки, бежал за ней со словами: «Мама, на!» Но звучало, как «маманя», и прохожие очень удивлялись этой младенческой фамильярности.
«Забавных историй, родители говорят, было много: например, про любовь лазать по деревьям. Однажды нашел выпавшего из гнезда птенца, поймал его и полез на верхотуру, чтобы вернуть «домой». Мы там всей семьей причинением добра занимались: папа снизу страховал, а мама волновалась «сбоку». Когда я запихал птенца обратно и только начал спускать с дерева, он снова из гнезда «выпал». Я снова затащил его в гнездо, а он, разумеется, опять выпрыгнул. Короче, птичка училась летать, а я ей то ли мешал, то ли помогал, а родители просто не препятствовали моим порывам. Про лес еще вспоминают, что, видя долбящего дерево дятла, я обычно спрашивал, мол, «к кому он в гости просится?» Что еще? У меня оба родителя – музыканты, но почему-то в детском саду считалось, что я бездарь без слуха и голоса, поэтому меня сажали за рояль. Именно «ЗА» – сзади, что не помешало мне потом в первом классе стать солистом школьного хора. А еще в первом классе я стихи писал, «маманя» до сих пор вспоминает начало: «Я мамочку родную всегда везде люблю. И мамочку родную в обиду не даду». Говорят, пять за это поставили».
Художник Михаил Гулин: «В 12 лет пошел самостоятельно искать музей палеонтологии в Москве – вернулся в 12 ночи в сопровождении милиции»
«Моя мама – человек, не из творческой среды, однако воспитывался я не в строгости, много свободы было. Мы с ней постоянно вместе путешествовали. Помню, когда мне лет 12 было, маме дали путевку от работы в Москву. Заселились мы в гостиницу «Измайлово», я из какого-то журнала узнал, что в городе есть палеонтологический музей и самостоятельно отправился его искать, предварительно изучив карту московского метро. Вернулся в фойе гостиницы в 12 часов ночи в сопровождении милиции: я точно не помню, то ли меня сотрудники нашли сами, то ли мама их вызвала. И даже после такой выходки я не был жестко репрессирован. Моя дочь сейчас не понимает, как в таком возрасте можно было так долго непонятно где гулять.
А еще был случай, когда я вместе с мамой и тетей ехал на поезде в ту же Москву. Мне уже где-то 13 лет было. Тогда в составах можно было петь караоке: подходишь к проводнице, просишь микрофон – и вперед, тебя слышит весь вагон. Маленький Миша пошел в радиорубку и спел «Мама – анархия, папа – стакан портвейна». Тетя пришла в ужас, а мама на эту эпатажную выходку отреагировала спокойно. Вообще, я очень любил попадать в интересные истории, потому как с 12 лет принимал решения самостоятельно. И я очень благодарен маме, что она не пресекала это. Когда я окончил девятый класс, пробовал поступить в художественное училище, но не смог. Решил вернуться в школу, причем где-то на второй неделе сентября. Так как я был отпетым хулиганом, чтобы решить, брать Гулина в десятый класс или нет, собрали целый педагогический совет, чуть ли не консилиум, где меня спрашивали: «Клянешься ли ты, что не будешь курить на переменах?» Я благополучно «отклялся» и получил место в классе. Но, оказалось, что все мои парни, негодяи любимые, из школы ушли. Приняв этот факт, я проучился в школе примерно месяц и просто перестал в нее ходить. Мама заметила, спросила, мол, Миша, почему ты дома сидишь? Я объяснил, что в школу никогда больше не пойду (и не пошел, даже книжки не отнес) и продолжил лежать на диване. Она вновь спокойно отреагировала, не было ни скандалов, ни нравоучений. А через пару месяцев моего валяния дома мама устроила меня учеником слесаря-ремонтника на завод, где тогда сама работала. Я против не был. Вот такая у меня чудесная мама.
P.S. Фото, где я в костюме Буратино, было сделано на утреннике в детском саду, перед которым я подрался с «Зайцем». Смутно помню, но, кажется, причиной стала девочка: в группе их было очень мало, поэтому мальчики в парах с мальчиками танцевали. Наверное, в тот день мы с «Зайцем» не захотели танцевать вместе».
11-кратный чемпион мира по муай-тай и солист Brutto Виталий Гурков: «Я рос очень несносным ребенком»
«Как-то раз, когда я был в первом классе, очень плохо себя в школе вел, маму за это вызвала учительница и все ей рассказала. Идем мы, значит, вместе домой, она всю дорогу меня отчитывает. Приходим, а ей тогда, кажется, на работу нужно было во вторую смену идти, и оставалось буквально 15-20 минут до выхода. Мама легла на диван отдохнуть. И молчит. Я подхожу, спрашиваю: «Чего ты со мной не разговариваешь?» Она отвечает, что я ее довел, ей плохо – сердце болит. Я испугался и, так как телефонов в то время в домах не было, а мы еще и в частном секторе жили, побежал в конец улицы к автомату и позвонил в «03». «Приезжайте, маме плохо», – говорю диспетчеру, а он отвечает, мол, мальчик, попроси кого-нибудь из взрослых позвонить, а то мало ли ты просто хулиганишь. Я побежал к соседям, объяснил ситуацию, что у мамы что-то с сердцем, а мне не верят, и нужно вызвать скорую. Они мне, конечно же, помогли. Подхожу я к своему дому, а там уже стоит машина скорой помощи и мама, которая оправдывается перед врачами. В общем, я ее просто достал, и она хотела, чтобы сын лишний раз подумал над поведением. А я – молодец, побежал маме помогать. Вообще, мама ничего не могла со мной сделать, я очень несносным ребенком рос. Впрочем, и сейчас такой. Больше слушался папу и бабушку: вот они меня наказывали, а мама – нет».
Медиаконсультант Денис Блищ: «Мое детство прошло на молочном заводе»
«Моя мама родилась в Жлобине в 1956-м году. Поступила в Минск, а потом там же устроилась на работу: завод «Интеграл». А когда в городе открыли третий молочный завод, перешла туда. Можно сказать, на этом предприятии прошло мое детство: маме не с кем было оставить меня и брата, поэтому она часто брала нас с собой на работу. Я был абсолютно не против: любил ходить на этот на завод. Пока мама решала дела, я печатал на машинке, играл в игры на компьютере. А еще иногда ходил на экскурсии: смотрел, как пакуют молоко, кефир, глазированные сырки делают. В общем, промышленный туризм поневоле, который мне нравился. Вообще, я рос в очень демократичной семье с почти полной свободой действий. Теперь точно так же воспитываю своих детей. К слову, семейное фото сделано, вероятно, в 1992 году, на набережной реки Припять. Я – мальчик в спортивном костюме, который стоит слева от человека, который сидит на корточках (это мой отец). Мальчик в таком же костюме – мой брат. Гены пальцем не размажешь».
Ресторатор Вадим Прокопьев: «Выслушав историю побега, мама, вместо того, чтобы отругать подарила мне блестящую пожарную машину»
«Материнской любовью я не был обделён. Но однажды затаил на маман некоторую грубость. Когда мне было четыре года, она поехала учиться-веселиться в московскую аспирантуру. Сестра осталась с отцом, а меня подкинули к строгой татарской бабушке. Бабушка лечила простуды зашептыванием и имела отвратительную привычку приставлять перевёрнутые стулья спинками к моей кровати, чтобы я ночью не свалился. Это было первое ограничение моей свободы: я с ненавистью смотрел на комнату через «решетку». Кроме того, бабушка предрекла мне трудную судьбу в казенном доме. Однажды, обнаружив у меня в альбоме эротические рисунки, она перевела меня на «строгий режим». Я поклялся сбежать. Шанс представился, когда в парке культуры и отдыха я, притворившись паинькой, уговорил бабушку взять напрокат игрушечную педальную машинку. Машинка передвигалась предательски медленно. Вложив всю энергию, яростно перебирая ногами, я развил необходимую скорость. Обернувшись, я увидел бабушку, которая разгадала мой план, но не сумев меня догнать, тяжело дыша упала на парковый асфальт. Мне удалось уехать далеко. При помощи бдительных прохожих и милиционера меня отловили через несколько часов. Это были самые сладкие часы моего детства. Я не любил опеку, любил тачки, любил скорость и неопределённость. Вернувшись из Москвы и выслушав историю побега, мама, вместо того, чтобы отругать, подарила мне блестящую пожарную машину, которую она, выстояв в бесконечной многочасовой очереди, купила в московском ГУМе».
Соучредитель TUT.by Юрий Зиссер: «Мы потешались, что моего папу (еврея) записали в празднующих Рождество»
«Когда я был маленьким, фотографировали меня редко: раз в несколько лет. Это не было так общепринято, как сейчас, и, кстати, стоило довольно дорого! Фотокамеры, пленка, фотопроцесс, фотобумага – все это было далеко не дешевым, поэтому не каждый мог себе увлечение фотографией позволить. Собственно, из-за этого до 1993 года (а я 1960 года рождения) меня снимали где-то раз десять, не считая свадебных фото. Вот, например, снимок в лодке «Волна» был сделан на украинском курорте в Скадовске. Фото с родителями – в Ялте. Кстати, оба этих снимка делались профессиональными фотографами с треногами: «Улыбнитесь, сейчас вылетит птичка». Вообще, в те времена все фото были постановочными.
А вот снимок с папой мне запомнился смешной историей. Фотографировали нас в парке Костюшко во Львове. Год был, кажется, 1972. На фото у папы сломано ребро, но он об этом еще не знает. Помню, он в тот день упал, отряхнулся и пошел, а через неделю в боку начало сильно болеть. Сделал рентген – перелом. И самое интересное: проходит год – папе не хотят выплачивать годовую премию (тогда это называлось 13-й зарплатой). Оказалось, он ходил на рентген утром после Рождества, когда отдел кадров устраивал облавы на тех, кто выпил на праздник и утром опоздал на работу. В общем, папа в эти списки и попал. К счастью, он смог доказать, что в это время ходил в здравпункт, и ему вернули премию. А мы семьей, как и все родительские друзья, тогда очень потешались, что моего папу (еврея) записали в празднующих Рождество! К слову, у меня отец добрый был (да и мама немногим строже), работал инженером-радиоэлектроником на большом заводе во Львове».
Совладелец пекарни Brø bakery Илья Прохоров: «В шесть лет разбил радиоприемник и думал, что мама из дома выгонит»
«Я рос в небогатой семье: мама работала инженером, папа – прорабом. Но при этом мама всегда старалась найти возможность вывезти меня на море летом. В то время море – это был только Крым. Как видно на фото, поехали мы туда в 80-м году. Я практически ничего не помню из этой поездки, кроме случая, когда я пытался срезать дорогу, пошел через кусты и наступил босой пяткой на разбитую бутылку. Уже не скажу, возили ли меня в больницу, но было очень больно. И мама в шоке была. Вообще, у меня крайне отрывочные воспоминания из детства, которые чаще всего связаны с эмоциональными потрясениями. Например, у бабушки с дедом была дача. Мы туда ездили на электричке, но от станции приходилось очень далеко идти пешком до дома. И всякий раз бабушка меня 5-6-летнего нагружала большими сумками. Казалось, что кирпичи несу. Порой хотелось просто упасть прямо на дороге и не вставать. Но всегда доходил до дачи: выбора не было. Еще помню, когда мы жили с мамой у бабушки, у нас дома стояла интересная конструкция для прослушивания музыки. Это теперь можно где угодно песни послушать. Короче, нужно было включить проигрыватель пластинок в розетку, опустить на него винил, затем включить в розетку радиоприемник «Океан» и соединить эти устройства проводом. Проще говоря, приемник был вместо колонок. Где-то в шесть лет я уже научился собирать все это дело и слушал детскую музыку. И однажды случилось страшное: неудачно поставил проигрыватель и, когда открывал его крышку, случайно сбросил со столика приемник на пол. Он разбился. В тот момент я подумал, что меня выгонят из дома. Наверное, поэтому выбежал на площадку и сидел там, пока мама с работы не пришла. Поднимается, значит, она в квартиру, видит меня и спрашивает, чего я тут сижу. А я давай кричать, что в квартире что-то очень страшное произошло. Не знаю, о чем в тот момент подумала мама, но, когда она увидела «плохое», просто сказала быть аккуратнее и всё».
