Сексуальная жизнь белорусов не всегда отвечает принципу «полюбить - так королеву, проиграть - так миллион». Лера Дегтяревич утверждает, что в Минске живет достаточное количество мужчин, которые завоевывают дам, пытаясь надавить на святое - чувство жалости к ближнему. 

В то время как феминистки орут в мегафоны о тоталитарном сексизме и рабовладельческом подходе в отношении непросвещенных глупышек из народа, большинство моих сестер по гендеру мужчинам в тайне сочувствуют. И не потому, что кинематографические мачо выродились, а родной спальник набит наркоманами и алкашами. А потому, что самые обычные парни из самых обычных семей превращаются в тоскливых созданий, дать которым порой легче, чем объяснить отказ - иначе придется слушать нытье и жалобы на то, как же все вокруг плохо.

Про Сашу Синего

Одного из первых таких персонажей в моей жизни звали Сашей. В телефоне я его записала как «Саша Синий» из-за его пристрастия носить на своей голове синюю шапку и бороду, которая, конечно, не была синей, но являлась отличным дополнением к его поношенному шерстяному свитеру (типа, мода такая). Я подозреваю, Саша просто не очень любил мыть голову и считал свою шапку атрибутом альтернативного культа, очевидно связанного с постпанком. Я знала многих почитателей музыки Туманного Альбиона 80-х, но Саша Синий был такой один. Кстати, познакомились мы на концерте, где было много знакомых людей и незнакомых музыкальных коллективов из минских подвалов и репетиционных точек. 

Когда я была маленькой девочкой, моя ныне не живая бабушка говорила, что все друг другу кажутся хорошими только сначала. «А праз пару гадкоў, як прытрэціся, дык бачна хто воўк, а хто сабака». С Синим все стало понятно уже со второго свидания. 

Молчаливый молодой человек внезапно стал активным нытиком. Приведу пример. Заходим мы в обыкновенный магазин в гуще панельных строений, и тут оказывается, что у него почти нет денег. Неужели мне не хочется конфет так же, как ему? А может быть, еще Лера купит шампанского и мы отлично проведем время? Мне не хотелось ни того, ни другого. Просто было забавно. В конце концов, деньги все же нашлись, мы, как студенты, купили конфеты и шампанское, после чего джентельмен с серьезным лицом долго смотрел в чек и молчал всю дорогу. Потом сказал, что на улице холодно, а живет он за МКАДом, и лучше пойти ко мне «отлично посидеть».

«Посмотреть видик» - добавляю в шутку я, на что тот радостно кивает головой. Несмотря на атмосферу кретинизма во всей этой ситуации, мне уже становится интересно, чем там дальше закончится. В итоге мы поздним вечером садимся в трамвай и едем на мою съемную комнату, пьем шампанское и первые полчаса молчим. Уже потом я поняла, что полюбила это молчание, ибо немногим позже опьяневший Саша Синий начал нести какую-то ахинею про то, что он очень талантливый певец, музыкант и композитор. Но принципиально не идет ни в какие школы, потому что классическая игра убивает хаос его таланта. Это нытье было чем-то сродни тарана, который настойчиво пробивает хлипкие стенки саркофага моего разума. Видимо, разум отлетел совершенно, потому что я зачем-то уделила ему несколько интимных минут во славу молчания. Согрешив, Саша Синий наконец-то заткнулся, и вся мировая несправедливость ушла на страницы истории вместе с ним. 

Степан Капуста

Я бы и не вспомнила про Сашу Синего, если бы на его месте не появился другой парень по имени Степан. Он рассказывал, что друзья зовут его просто «Капуста» из-за популярной в его детстве передачи «Тушите свет». Сначала Степан подавал надежды приличного парня: не спорил с моими абсурдными доводами и пропускал вперед в каждую дверь, попадавшуюся на пути наших пеших прогулок по городу. Но позже, когда дело шло к неминуемой близости, на меня хлынули «откровения Степана». Он долго с жалобным видом рассказывал, что у него уже четыре года не было девушки, он невероятно несчастный человек, а я являюсь прекрасной принцессой среди безликих гламурных клонов, которые его пугают.

В общем, я не знаю, какой Эдип потоптался по его психике, но суицидально-истеричные выпады скорее пугали, нежели возбуждали. Кажется, человек уже давно потерял ту тонкую грань, за которой у нормальных девушек к противоположному полу сохраняется интерес. Во время кульминации всей этой пафосной вакханалии мне показалось, что стены квартиры превратились в клетку из фильма ужасов, и выход есть только один. Несмотря на пламенные речи, весьма банальный. Уже через час Степан смотрел на меня, как довольный волк на освежеванную овцу, и тут уже я спинным мозгом осознала, что эти его крестные ходы вокруг своего одиночества – не более чем метод успешного совращения. Вряд ли я оказалась единственной на планете дурочкой, которая спасла от спермотоксикоза обаятельного мальчишку. Просто метод у парня такой - давить на жалость. 

Илья Троцкий

Был и абсолютно иной вариант – третий и последний. Пожалуй, самый образцовый, поскольку с Ильей во мне играла чистая жалость. Чувство, похожее на то, когда ты, девушка, которой далеко нет и тридцати лет, начинаешь проявлять милосердие, спасая собачку с перебитой лапой. Впрочем, совершенно зря. Илья был активистом какого-то молодежного движения. Знакомились мы так: он протянул мне в руки листовку. Стало смешно - неужели я в легком платье и балетках была похожа на движущую силу революции? Когда я попыталась кокетничать, он на полном серьезе уточнил, что настоящему революционеру женщины не нужны. И поправил свои круглые очки, которые вместе с густыми кудрями жестких волос делали его похожим на Троцкого. Потом он, правда, хвастался, что Троцким его прозвали друзья и вообще ему такой образ нравится. Мы гуляли по паркам, а он говорил про социальную несправедливость, классовые войны и эксплуатацию. Вскоре я была приглашена на его территорию или, как он говорил, в штаб.

Среди потрепанных книг, исписанных блокнотов и знамен, которые уже никто и никогда не будет разворачивать, он с пеной у рта твердил о том, что светлое будущее грядет, все хорошие убьют плохих, бедные - богатых и так далее. Среди речей между строк слышалось бесконечное одиночество. Хотелось положить ему ладошку на рот, обнять за голову и поцеловать. И любить его, чтобы все стало тихим и спокойным. Но нет. Мой Троцкий считал, что отношения с девушкой – дело буржуазное, которое будет отвлекать его от посещения конспиративных квартир и рабоче-крестьянского портвейна «777». Впрочем, это не помешало ему после распития данного напитка завалить меня на жесткий матрас, который заменял в штабе кровать.

Я поняла, что вся эта революционная бравада - попытка донести до меня факт того, что ничего серьезного мне с ним не светит. Ибо простое человеческое счастье отдельно, а сострадание - отдельно.