Психологические расстройства окружает множество мифов: например, в профильную клинику можно только «загреметь», а на таблетки у нас «садятся» один раз и на всю жизнь. Люди боятся осуждения и поэтому не стремятся просить помощи: как у родственников, так и специалистов. Хотя подобное замалчивание и попытка самодиагноза – это главная ошибка. Только врач может отличить легкую хандру от настоящей болезни, которая требует лечения, как и любое «физическое» заболевание. Ниже – дневники девушки 25 лет, которая на своем опыте узнала, что не так страшно государственное отделение психиатрии, как его стереотипизируют.

«Шестое сентября. Интересно, а если вскрыться прямо в очереди поликлиники тебя примут к врачу или нужно будет ещё немножко подождать?

День первый

Проспала. Под ногами две сумки и рюкзак. В одной – одежда, чтобы было в чем ходить, во второй – книги, чтобы было в чем лежать. Вызываю на последние деньги такси, опаздывать нельзя.

– Как резко началась осень, – повернулся ко мне водитель.
– Да, действительно. – Сухо кидаю в ответ и надеваю наушники.

МКАД переполнен автомобилями. Пробки, сигналы, непогода, по радио играет Николай Носков «Это здорово». Громоздкая красная больница напоминает какой-нибудь дом правительства:

– Вам в приемную?
– Давайте тут, дальше я уже сама разберусь.

Длинные коридоры с толпой больных и полумертвых сидят в ряд. Талон. Окно.

– Поднимайтесь к заведующей, ставьте подпись, возвращайтесь… Мужчина, у нас электронная очередь!

Заведующая. Санитарка. Врач. Приемная. Карта. Подпись. Подпись. Подпись. Прием у врача прошел в пастельных тонах. Она – художница, я – натурщица. Ещё никогда не было так легко раздеться перед незнакомым человеком. Зоркий взгляд, масляные краски, точные мазки. Кровать.

День второй

Давление 110 на 70, завтрак. Занимаю очередь «на кровь», занимаю очередь к психологу, занимаю очередь к неврологу, занимаю очередь к заведующей, занимаю очередь к врачу, занимаю очередь к физиотерапевту.

– Как спалось?
– Нормально. Вы мне даёте какие-то «транки»?
– Вас это смущает? Чувствуете сонливость?
– Да, хочу спать целый день.
– Не переживайте, я вам даю четвертинку для успокоения. Вот если бы я давала по три штуки, тогда стоило бы беспокоиться. Приходите к нам в 11 на группотерапию.
– Спасибо, у меня физиотерапевт в 11.

Возвращаюсь в палату, соседки обсуждают кино, которое снимают внизу:

– Интересно, а там есть русские актеры?
– Может и нас снимут? – Улыбается Таня.

День третий

Прошел под лозунгом всепоглощающего сна.

Второе октября. Ловите новый феминитив – терапевтиха.

День четвертый

Сегодня было много дел: проснуться в хвойной ванной, выпить кислородный коктейль, позаниматься в зале, пройти массаж, пошутить про ресторан под названием «Столовая» и вновь посетить психолога. Ироничный малый, заставил улыбаться от собственных мыслей. Потом эти женщины вокруг. Кто-то здесь на профилактике, а кто-то действительно не может сойти с поезда «Москва-Петушки». Мы друг другу улыбаемся.

День пятый

Упустила момент, когда успела обзавестись больничной подругой. Ещё вчера вы разговаривали на четыре сигареты, а уже сегодня она щекочет тебя со словами: «Просыпайся, соня». Знакомы мы пятый день. Настя – гиперактивная пациентка психиатрического отделения клинической больницы. Не помню ни одного момента, чтобы она просто лежала в кровати без дела. Обязательно надо что-то читать, смотреть, грызть, щёлкать клавиатурой или тыкать своим маникюром в планшет. Передвигается Настя со скоростью белого воротничка с Уолл-Стрит. Когда не лежит с капельницей, выбегает говорить по телефону или тереть по делам с другими пациентами. Дел у человека хватает. В конце концов, легла она сюда не просто так.

***

Особый интерес больницы представляют врачи. Таких внимательных людей я встречала разве что на курсах по психоанализу. Обычные шутки про дисфункции или смерть заставляют тебя придумывать тирады оправданий. Ещё тогда меня насторожило Лерино: «Я буду так улыбаться, что они меня сразу выпишут». Конечно, бояться насильственного задержания не стоит, но вот количество людей, поступающих сюда ежедневно, поражает. Кто-то даже ищет знакомых, чтобы «ускорить очередь». В моем случае, достаточно было прийти к участковому психотерапевту с безысходностью в глазах и попросить направление.

Девятое октября. Из больницы выбежала девушка с венком.

День шестой

Утро началось с таблеток и большого путешествия в город. Оказывается, за пределами острова другая жизнь. Мой остров полон чудовищ, родных полумертвых чудовищ и детишек с бесконечной войной в голове. А там, за калиткой, что-то совершенно инородное. Люди почему-то ходят в ботинках, а не тапках, надевают шарфы вместо халатов и никто не размышляет о жизни в беседках.

День седьмой

Выходные в больнице похожи на отпуск. Утренний завтрак из манной каши, кусочка масла, вареного яйца и чай (можно взять без сахара). Прибавляем стандартный набор таблеток – вуаля, день свободен.

Заезжаю поздравить маму с Днем рождения. Домашняя еда, сыры и нормальный кофе. Как же я стала ценить нормальный кофе! Тут подают только цикорий. Странный напиток для зожников. Когда-то даже пыталась пить его самостоятельно.

11 октября. Девочки, даю мастер-класс по обольщению пацанов: прыщики, мешки под глазами, больница – вуаля, кони в упряжке.

День восьмой

Утро. Таблетки. Завтрак. Ритуал превратился в обыденность.

Сегодня был раздраженный день. Прошла эйфория нового, недоступного, осталось расписание и привычка. При том, что такой распорядок меня вполне устраивает. Утренняя жемчужно-хвойная ванная погружает тебя в санаторий, массажистка месит куличи на твоей спине. Как иначе объяснить этот жим до слез в глазах? Только божественным вмешательством. Почему-то всегда думала, что массаж – это что-то из разряда кайфа. В моей реальности – героиновая ломка. Вообще забавно, потому что по ощущениям мне кажется, что я больше никогда не вернусь в прежнюю жизнь. Как будто люди будут просто приезжать ко мне в гости на прогулку, а потом я, опаздывая на пост, буду кокетливо улыбаться охраннику и проситься домой. Мы тут часто называем больницу домом.

День девятый

Сегодня я провалилась в болото. Причем в прямом смысле этого слова (вышли прогуляться на близлежащую территорию). Но сначала немного к утру.

Попала к толковой психотерапевтке, разложила по полкам проблемы, которые и так всех волнуют. Других вариантов нет, говорит она мне: «Е**шь [то, что англичане называют «go on»], Кристина». Ну, я и ушла с этой мыслью. Банальные истины, как сказала бы Вита, всегда нужно напоминать, как сказала бы Даша. Только теперь об этом говорит мне Анна. Завтра откроем другой «гнойничок» – с ним, говорит, придется уже поработать. Пару дней назад появились новые соседки. Одна – огонь, вторая – пожар. С огоньком мы слушали Горана Бреговича, а пожар горел в танцах. И если с огнем играть весело, то в пожаре гореть совсем не круто.

12 октября. В центр восточной медицины пришел Анна и попросил называть его мужчиной.

День десятый

Иглы. Дождь. Походка. Проходная. Очереди. Ложки. Тарелки. Металл. Лазер. Пациенты. Сигареты. Сигареты. Сигареты. Лужи. Сигареты. «АукцЫон». Тягучие ноты.

Больница напоминает Дом. Дом в котором... Только мы (тут) существуем. Только мы не в голове Мариам Петросян. Мы не на листах в тысячном тираже. Мы тут. В чей-то другой книге. В чьем-то другом воображении. В тягучих нотах «АукцЫона», в иглах больничных уколов и восточной медицины, в обшарпанных стенах Дома. Мы тут. В ссаных хвойно-жемчужных ваннах, в выблеванных кислородных коктейлях. Мы тут. В деревянных руках массажистки. В соседке, которая разговаривает ночами о вымытой посуде. В соседке, которая каждый день покупает новый стафф для красоты. Мы тут. Рядом с женщиной, которая целый день ноет, что не может встать с кровати. Мы тут. В сумасшедшей улыбке женщины из «девятой». В кивающем дедуле в очках. Всегда тебе кивающем. Мы тут. За углом курим, когда нас выгоняют из-под козырька, потому что курить нельзя. Болеть нельзя. Жить нельзя. Мы тут. В этой голове десятый день.

День пятнадцатый

Увеличили дозу таблеток. Надеюсь, буду спать лучше, чем предыдущие пару дней. В палате происходит коллективное бессознательное. То не спим все втроем, то курим по ночам, то просыпаемся среди ночи. Последнее время сню странные сны, как будто в чем-то себя обвиняю и переживаю это в мире Морфея. Как-то перестала записывать и разбирать, что со мной происходит, полностью отдала себя на содержание профессионалам. И, знаете, пока работает.

Ещё пару ночей назад столкнулась со сомнамбулизмом. Соседка средь ночи плюхнулась ко мне на кровать и в полудрёме пошла в туалет. Я спросила, все ли у нее в порядке, а она, как ни в чем не бывало, ответила: «Да». Лежу дальше в кровати и думаю, что-то тут явно не так. Начала искать свои тапки и поняла, что один, притом левый, отсутствует. Его надела соседка. Смотрю под ее кровать, там правый стоит, значит, она в двух левых ушла. Хм, думаю, ну не будет же человек средь ночи плюхаться на кровать к соседке, беззазорно красть ее тапок и убегать в ночь! Надо помогать. Стучусь в туалет – спит. Бужу, жду за дверью, пока она оденется, выходит. Гляжу, в соседнюю палату идёт, догоняю, нежно беру за плечи (спасибо театру за скилл) и отвожу ее на кровать, накрываю, а сама переживаю ситуацию. Всё-таки странная штука – сон и возможности человека в бессознанке.

День семнадцатый

Сегодня выяснила, что заканчиваются последние процедуры. Но это не страшно. Просто подходит к концу пребывание в изоляторе от внешнего мира. Это тоже хорошо. Надо немного остановиться посреди бесконечности.

***

Вклинивается Юлия (новая соседка).
– Кристина, сколько тебе лет?
– 25.
– Такая молодая и уже в таком отделении.
– Жизнь никого не жалеет, – отвечаю.
– Да, жизнь бьёт всех: и молодых, и старых.

Катя приезжала, очень проникновенный с ней вышел разговор. Заряженный. 

В отделении всё больше и больше новых людей. Разных. Уезжают старые, приезжают новые. Сегодня день психического здоровья.

День восемнадцатый

Соседка Юлия переселилась в другую палату. Осталась адовая Надежда. На протяжении недели-двух она каждый божий день встаёт со словами «не могу подняться» и ложится с визгом «не могу заснуть». Ежедневно, на протяжении недели-двух? Она ноет о том, что ее время пришло или о том, что ее отвезут в «Новинки». Ежедневно, на протяжении недели-двух? К ней приезжает муж, чтобы водить на процедуры. Мы больше не можем терпеть ее храп, ее нытье, ее «не могу подняться», ее «не могу заснуть», ее. Сегодня пошли к заведующей, чтобы как-то выжить. Даже Жанна, шальная соседка лет 50-ти, сорвалась на несчастную Надежду. Мы честно терпели всю эту неделю-две, мы пытались говорить, помогать, спрашивать, поддерживать, но больше мы не можем себе этого позволить. Соседка вынесла мозг всем окончательно.

День девятнадцатый

– Блин, вот привыкаешь к этой больнице, хорошо так. А потом выходишь в это болото – и опять, и не знаешь, когда опять повторится.
– И не говори.

Раздается дикий хохот.

– Мы тут как старушки с тобой, – говорю. – Пьем безалкогольное пиво, курим сигареты, пока вокруг все тусуются, только шляп не хватает.
– Да, ещё и табак должен быть какой-нибудь без никотина.
– И не говори.

Страхи и стереотипы

Раньше в этом отделении у меня лежала тетя. Я звонила ей, чтобы узнать, как там обстоят дела и правильно ли я всё делаю. Перед самым заездом промелькнул страх незнания, что меня там ожидает. Но мне было достаточно все равно. Спустя несколько дней убедилась, что бояться нечего. Обычные люди, обычная жизнь, обычная больница.

Сейчас чувствую себя странно. Такое впечатление, что город вообще не изменился за 21 день. Люди все так же куда-то идут, никто друг с другом не общается. Странно, что нельзя просто выйти покурить и поговорить с каким-нибудь «новым другом». Так мы называли людей, с которыми болтаешь во время курения. Чувствую себя намного лучше по состоянию, но в голове есть непринятие повседневной жизни. Неужели ничего не поменялось? Ощущение непрерывности жизни.