На жаргоне таких женщин называют «ждулями». Не каждый человек сможет выдержать такой ритм жизни – письма, звонки раз в неделю по несколько минут, короткие встречи, редкие длительные свидания. Евгения Долгая неделю сидела в сообществах «ждуль» и мониторила посты и личные истории женщин. Там женщины могут попросить совета во всем: от поиска адвоката до выбора шампуня для мужа в колонию. Женя расспросила женщин из сообщества, как они ждут из колонии своих мужей столько лет, растят детей и не заводят любовников. Впрочем, не все.
Алла Владимировна, 44 года. Мужа осудили за убийство – пять лет отсидел, осталось шесть
На аватарке стоит фото не очень хорошего качества, с фото на меня смотрит рыжеволосая худощавая женщина. Улыбается и держит на руках толстого черного кота. Ее страница заполнена грустным шансоном, старыми фотографиями мужа и признаниями ему в любви. Под постами в комментариях слова поддержки от женщин, реже – от мужчин. Последняя запись – фотография продуктов для передачи в колонию и подпись «Собираю Игорьку вкусняшки. Завтра еду». Из продуктов – сигареты, печенье, огромная порция вяленого мяса, сало, пряники, халва, шоколад и какая-то одежда. Другие женщины пишут ей комментарии, какие пряники лучше купить в следующий раз.
«Поженились мы с Игорем уже в колонии, это не первый его срок. Первый раз его посадили за воровство – по малолетке с такими же пацанами, как сам. Сколько ему было, ну лет 19, что ли. Они отца богатенького Буратино с нашего города ограбили. Да они же и там по мелочи взяли, ваз каких-то хрустальных набрали. Хрусталь в те времена был дорогой очень. А сейчас сидит за соучастие в убийстве. Он просто стоял на шухере, пока его друганы совершали грабеж.
Конечно, считаю его виноватым! Я ему много раз говорила, чтобы завязывал с этим делом. Детей у него нет, а женщин было много. Но говорит, что я его первая и последняя любовь. Он хороший мужик, работящий, когда не пьет. Одно время ездил в Россию на заработки, хорошие деньги привозил. А потом объект в России закрылся. Ну а у нас же невозможно устроиться, если ты уголовник. И он что-то совсем расклеился. Мы ругались, я уходила от него, но бросать жалко. Вместе с ним немало уже, я вообще его с детства знаю. Мы с ним с юности тягались.
Мой Игорь из многодетной семьи, мать у них рано осталась без отца, тот тоже всю жизнь – по колониям. Вроде даже умер в тюрьме, не знаю, честно говоря. Игорь про отца не любит рассказывать, а мать любит и жалеет. Она уже совсем старушка.
Остальные дети не сидят – только вот мой муж. Но, знаете, даже отбывая срок, Игорь заботится о маме больше, чем его братья с сестрами. Те только тянут деньги со старушки. Я к ней хожу через день, готовлю ей, стираю, мою. Она хорошая женщина. Я работаю в магазине продавцом, у нас поселок небольшой, все знают, что я жду Игоря. Насмехаются, конечно, некоторые сочувствуют, а есть умники, которые больше всех бесят. Вот знаете, такие смотрят на тебя и говорят: «Алка, ты ж молодая баба, зачем оно тебе?». Они не сожалеют тебе, им просто языки почесать нужно.
Я мало с кем общаюсь, вот в группе с девочками обсуждаем, что лучше передать, рецепты даже обсуждаем. Моему Игорю сидеть еще долго, а возраст у него уже немолодой. Нужно передавать хорошую еду, я вот мясо вяленое сама делаю. Любовника у меня нет, хотя девочки в группе как-то говорили, что не могут жить без мужчины и втихую находят себе любовников. Я против этого, мне вполне хватает свиданий. Да, тяжеловато, тоска берет. Но все это можно перетерпеть, тяжело первый месяц после свидания, а потом и привыкаешь. Мой Игорь – единственный близкий мне человек. Отец у меня жив, но ему все равно. Говорит, что взрослая я уже, это мое право и «делай что хочешь».
Подруги мне не нужны. Я им не верю, у них у самих мужики пьют и черта творят, а меня учат жизни. Недавно, вон, муж моей бывшей подруги пришел в магазин и говорит, что нравлюсь ему давно. Ну а женщинам из сообщества все равно как-то больше доверяю, нас же объединяет общее горе и нам легче понять друг друга. Я люблю своего мужчину, и если бы я сидела, тоже бы хотела, чтобы он мне был верным. На свиданиях он мне целует руки, плачет, обнимает и благодарит за всё. Пишет часто, уже некуда даже складывать эти письма. И все они наполнены любовью и нежностью. Даст бог, дождусь, и все у нас будет хорошо».
Наталья Андреевна, 51 год. Муж отбывает срок за распространение наркотиков. Восемь лет отсидел, осталось четыре
Наталье не дашь 51 год – она моложавая и стройная блондинка, ее профиль заполнен фотографиями природы и собаки. На странице много фотографий рисунков мужа, которые он присылает в письмах. В основном рисует свою жену и дочь. Посты о том, как она скучает по мужу, миксуются с песнями Валерии и Стаса Михайлова.
«Я долгое время не знала, что он торгует наркотиками, но и не хотела особо вникать. Понимала, что что-то незаконное делает, но я считаю, что в этой жизни все крутятся, как могут. Все родные отвернулись от меня, обзываются, называют мужа зэком и барыгой. Нам с дочкой пришлось продать дачу, чтобы на что-то жить. Даже в группе для ждуль меня не очень любят. Каждый раз упрекают, мол, мой муж загубил тысячи жизней, а тысячи матерей страдали. Но вот они едкое что скажут, и тут же извинятся – знают, что мне плохо.
Муж привык к хорошей одежде, к хорошему гелю для душа – я и стараюсь ему покупать все дорогое. В группе однажды девочка одна написала, что муж ее наругал за то, что она ему шампунь дешевый купила в тюрьму. В комментариях стали за нее заступаться, мол, зачем ему дорогой в тюрьме. А я прекрасно понимаю ее мужа, мой такой же, да и я сама такая же. В тюрьме можно заболеть и скоро помереть – условия там, мягко говоря, не очень. Баня – один раз в неделю, так хоть пусть будет радость дорогим средством для гигиены попользоваться. Туалетную воду им нельзя, так хоть пусть гель для душа порадует. Радостей там мало, мой пишет мне, что не хватает личного пространства, хоть столько лет уже сидит.
Мне было очень сложно, вначале даже хотелось развестись. Дочь сказала, что отец столько лет нас баловал, обеспечивал, что предательством будет, если он останется один. Проще всего бросить и забыть, да вот пройдут года, он же и придет в свой дом и спросит, зачем я это сделала. У меня есть один мужчина, но у нас с ним только интим и не больше. Он мало что знает обо мне, но знает, что мужа жду. Да его это и не волнует особо, он мне даже цветы не дарит. Так, иногда затоскую, позвоню ему, приеду, он меня приласкает – и как-то легче. Мой Валик не знает про этого мужчину, он ревнивый у меня. Может в письме устроить скандал. А дочь знает, что у меня есть мужчина, говорит, что тайна останется между нами. Да я не думаю, что этот мужик задержится надолго, если уж честно. Это у меня третий. Слабые они какие-то, им в тягость одинокую бабу утешать. Предыдущий расстался со мной, как узнал, что муж из-за наркоты сидит. Говорит, боится, что в его представлении барыги всех убивают и в бетон закатывают. Бред такой.
Девочки в группе даже советуются в любовных делах. Я советую все-таки иметь мужчину на воле. Ну а что? Муж выйдет на свободу, времени уже ведь совсем немного останется – да и жена уже постаревшая, другая совсем. Совесть грызет после свиданий, приезжаешь домой и плачешь. Дочка говорит, мол, чего я реву. Рассказываю ей, а она говорит, чтобы не смела себя упрекать, ведь всегда могу закончить отношения на воле. Честно говоря, я привыкла к теплу и любви, первое время не спала из-за того, что в кровати слишком просторно, плакала ночами. Потом купила себе огромного медведя, чтобы хоть от кого была теплота. Я не изменяла своему любимому долго – пять лет точно. А потом закрутился роман... Есть у меня парочка хороших подруг, они помоложе, но у них мужья тоже сидят. У девушек вообще по двое детей, у этих несчастных баб одна радость остается – это хороший интим. Мы, бывает, сделаем в скайпе конференцию, выпиваем вино, плачем вместе – и после таких разговоров так легко и хорошо. Очень хорошо, что есть единомышленницы, иначе я бы просто сошла с ума».
Татьяна Леонидовна, 33 года. Муж отбывает срок по экономическому делу. Отсидел четыре года, осталось два
У Татьяны двое детей, ее профиль заполнен фотографиями улыбающихся девочек-близняшек. Кажется, что девочки рождены в то время, когда муж уже отбывал срок – на вид девочкам года по три. Последняя запись Татьяны – это ее фотография с девочками в осенней листве и подпись о том, что скоро папа будет с ними. К посту прикреплена песня Лепса «Она не твоя».
«Конечно, я люблю своего мужа. Люблю и уважаю, не считаю его виновным – считаю, что его подставил компаньон. Ой, знаете, очень запутанная история. Я помню, столько проплакала слез, столько выпила успокоительных... Пока муж до суда сидел в СИЗО, я чуть с ума не сошла. Никто ничего не говорит, посылают везде. Мне даже было страшно выйти на улицу, чтобы купить продукты. Сразу же начинались панические атаки, я падала в обморок. А потом был суд, приговор и эти страшные цифры. Шесть лет, шесть страшных лет. Мне казалось, что я никогда в жизни их просто не вытерплю, просто морально не выдержу. Никакие мне мужики не нужны, кроме моего Шуры.
Тут же на меня налетела мама, брат – мол, выйдет уголовник, что ты с ним делать будешь? Говорили, что выйдет весь в синих партаках, будет по фене разговаривать и все такое. Скажу честно, что словечки и жаргон после трех лет начинаются проявляться. Но Шура старается фильтровать, в письмах прошу его и на свиданиях тоже. После одного из свиданий я узнала, что беремена. Нарисовала мужу тест с двумя полосками. Ждала ответа, как не ждала ничего больше в этой жизни. Он сразу давай спрашивать, какой пол (смеется). Как же он был рад, когда я нарисовала двоих одинаковых малышей! Писал, как любит меня и как мне за все благодарен. И хорошо, что так получилось – мой Шура очень переживал, что я от него уйду. Есть просто пару кавалеров, которых в свое время я отшила. Они прямо искренне надеялись, что прибегу к ним после того, как Шура оказался там, в колонии. Один даже так и сказал, что я буду несчастной мамкой-одиночкой. Я поэтому и прикрепила песню Лепса «Она не твоя» – чтобы тот зашел на страничку и обалдел.
Мне этот совет дали девочки-ждули. Они вообще хорошие советы дают, мы даже советуемся, какие носки и какого качества лучше отправить в колонию. Оказалось, что одна девочка из моего города и мужья наши в одной колонии, даже в одном отряде. Мы очень сдружились, но по ней я вижу, что она уже не хочет ждать. Знаю, что на свидания на воле ходит, мужчина какой-то ухаживает за ней. Устала, видимо. Она моложе меня немного, детей хочет. А у ее мужа вообще срок большой – 11 лет. Не знаю, что у него там, она не хочет про это говорить. Мы и не лезем в душу, жалеем ее. Всяких женщин хватает, стараемся жалеть их. Много матерей, у многих парни сидят за изнасилование, их могут как-то жестоко подколоть. Но стараемся этого не делать. Да и зачем… Мы все в одинаковом положении, зачем еще усугублять? И так бывает очень тошно. Меня спасают только мои девочки, так бы точно в психбольнице лежала бы. Я однолюбка. Никого больше не полюблю».