«К нам обычно едут люди из Средней Азии: там, где „социалка“ совсем патовая и экономика в коллапсе. Да и то не особо бойко. Обычно в Москву стараются выехать. А тут — мигранты из Беларуси. И с каждым месяцем их становится все больше», — публицист и социальный активист Владимир Плотников из Санкт-Петербурга о белорусских трудовых мигрантах.
Впервые я столкнулся с рабочими из Беларуси несколько лет назад, когда мы с ребятами из фордовского профсоюза приехали раздавать листовки на один из заводов в Ленинградской области. Мы тогда готовили протестную кампанию в местном автокластере с требованием повышения зарплаты. Оказалось, что на заводе работает по меньшей мере сотня рябят из Беларуси — и это на общую численность работников примерно в тысячу человек. Мужики рассказали, что приехали на «готовое место» и на хорошую зарплату. Квалифицированные рабочие, в общем. В них всегда есть потребность, особенно в российской метрополии. А тут еще и приезжие: и хорохориться лишний раз не будут, и десять раз подумают перед тем, как увольняться — чужой город вокруг. Так обычно рассуждают менеджеры по персоналу, когда устраивают «хедхантинг» на опытных рабочих в других странах. Но сейчас началось другое. Люди просто начали ехать сломя голову в поисках работы.
Как сотрудник отдела human resources я много общаюсь со специалистами разных уровней, и с рабочими в том числе. Я не владею научной статистикой, но создалось устойчивое впечатление, что на «линейные» — то бишь производственные — должности в Питере в последнее время наметился настоящий обвал белорусов. За последние месяцы с кем только не пообщался: с ребятами из Гомеля, из Минска, из Брестской области.
Некоторые — особенно из глубинки — с таким сильным «дзекающим» и «цекающим» акцентом говорят, что приходится напрягаться, чтобы разобрать говоримое. Простые селяне или работяги в основном. Квалифицированные кадры на фоне этого потока как-то теряются.
Я всем задаю один и тот же вопрос: зачем в Россию приехали? У вас же там социализм. Социальное государство. Оппозиционный бизнес, может быть, «кровавый режим» и прессует, но людям наемного труда живется очень хорошо. Зачем приехали-то? Это «троллинг» с моей стороны, конечно же. Я прекрасно понимаю, что в Беларуси далеко не все так хорошо и даже более того — никогда особо хорошо не было. Я просто проговариваю стереотипы средней руки россиянина. Мы привыкли к тому, что Беларусь — это оазис социального благоденствия. Бацька всех вороватых бандитов и чиновников разогнал и все делает для народа. А если кто-то и жалуется, то это, скорее всего, купленные на американские деньги либералы, которым шенгенскую визу вовремя не оформили. Такова картинка Беларуси в мозгах среднестатистического жителя России.
Мне отвечают все время одно и то же: нет, ребята, все не так. После кризиса 2008-го года цены выросли, а зарплаты упали. Работать стало совсем негде. Скоро на задницу будет одеть нечего. Показывают паспорт — а он у белорусов является по совместительству и загранником — вот, смотрите, сколько штампов. Куда только не ездили. И в Украину, и в Евросоюз. В Европу теперь не уехать, вот и едем к вам. Дома же трое детей сидят, кормить надо. А это уже спич средней руки рабочего из Беларуси.
А как же социализм? — меня особенно интересует этот вопрос. После краха СССР прежнее политическое мышление рухнуло и постсоветский человек употребляет социальную терминологию как попало.
Каждый раз очень интересно, какой смысл вкладывает тот или иной субъект в то или иное слово. «А социализм у нас такой, — ответил мне водитель самосвала из Брестской области, почесав в затылке, — все один человек решает. Вот и весь социализм». Я не думаю, что такой опыт общения является каким-то особенно репрезентативным для белорусских реалий. Но если действующий режим настроил против себя не только полубезумных «змагаров», но и работяг, то значит все серьезно.
Проблема Беларуси в том, что законсервированная «горбачевская» экономика не может существовать долго в окружении дикого капитализма. Рано или поздно произойдет сползание в бешеный рынок. И оно, по всей видимости, уже происходит. В экономическом неолиберализме нет ничего фатального. Нет ничего невозможного в том, чтобы наращивать социальную составляющую экономики и дальше. Что, кстати, совершенно не мешает расширению политической демократии. Но Беларусь падает в дикий рынок, а власти хладнокровно за этим наблюдают, отчасти даже педалируя этот процесс. И, что интересно, власть уже идет по пути закручивания гаек.
Я имею в виду последние «законы о крепостном праве», de facto серьезно ограничивающие передвижение жителей сельской местности. И мне мотивация этих действий ясна: хочется и плюшек от развития рыночных механизмов отхватить, и естественные в этой ситуации процессы, вроде утечки рабочей силы, обойти.
Но на двух стульях усидеть тяжело. Я смотрю на людей, руки которых покрыты мозолями, и вижу, что они недовольны. Белорусы, конечно, спокойный народ. Видимо, балтийский темперамент сказывается. Но довести можно кого угодно, и будет уже не до особенностей менталитета. Что произошло в соседней Украине? Что произошло в России в 2011-м году и еще будет происходить? Последние годы ясно показали, что на постсоветском пространстве может быть все, что угодно. Вопреки мнению озабоченной «масонами» публики, социальные перемены никем не проектируются. Они выпрыгивают из-под земли.