Часть первая. На сколько месяцев хватит копилки Лукашенко

KYKY: На сколько по шкале от 1 до 10 сейчас все плохо у беларуской экономики?

Алесь Алехнович: На тройку. Судя по количеству «запасов» – золотовалютных резервов и так далее – денег у режима осталось на 4-6 месяцев. Новых кредитов, вероятно, этой «власти» уже никто не даст.

KYKY: Однажды в компании, где я работала, тоже случился «дефолт» и смена «режима». Мне пришлось работать три месяца за 300 рублей, потому что новая «власть» после ошибок старой просто не могла платить больше. Этот сценарий возможен в Беларуси?

А.А.: Тяжело однозначно ответить. Мы не знаем, в каком экономическом моменте произойдет смена «власти» в Беларуси. Лукашенко не идет на диалог, хотя было множество возможностей остановить эскалацию конфликта. Через несколько месяцев в стране начнутся серьезные экономические проблемы, потому что закончатся деньги. Но это не значит, что нелегитимная власть автоматически исчезнет. Возможен сценарий (но он не базисный), что «власть» удержится.

KYKY: И Беларусь превратится в Венесуэлу?

А.А.: Это лучший пример того, что может произойти, если Лукашенко останется. В таком случае беларусам придется получать условные 300 рублей – очень долго и беспросветно. Вот вы конкретно потерпели три месяца, и стало лучше, а беларусы могут страдать три года, и лучше не станет. В такой ситуации многие просто бросят всё и уедут из страны.

KYKY: А если «власть» сменится до того, как экономика обрушится до единицы?

А.А.: В таком случае нас ждет быстрое падение – оно будет в любом случае. Когда случается революция, даже эволюционным путем, в экономике неизбежно начинаются серьезные структурные изменения, как и в обществе в целом. В коротком промежутке времени, наверное, вся экономика Беларуси немного потеряет, когда сменится власть.

Лучший пример короткой рецессии – Польша в 89-м. Но надо понимать, что в то время эта страна была полностью социалистической экономикой. Беларусь сегодня на 50% состоит из частного рынка, у нее есть отличный человеческий ресурс. Так что если в Польши рецессия длилась 1,5-2 года, в Беларуси, возможно, она займет всего полгода.

Повторюсь, всё зависит от того, когда придет новая власть. Если бы это случилось завтра и благодаря переговорам, а не кровопролитию, наверное, экономические последствия были бы минимальны. Мы могли бы быстро заручиться поддержкой Востока и Запада и стабилизировать экономику. Чтобы люди по-прежнему получали свою зарплату, а беларуский рубль не падал, а укреплялся. Думаю, в таком сценарии зарплаты могли бы даже вырасти в валюте довольно быстро.

KYKY: «Власть» убивает частный бизнес – многие рестораторы уже вынужденно закрыли свои проекты. Если большинство частников в ближайшее время самоликвидируются или их ликвидируют, что будет?

А.А.: Нельзя сказать, что отъезд одного конкретного или нескольких бизнесменов принесет крах. Точно также нельзя сказать, что нынешняя эмиграция – большой урон для экономики. Из страны уехало около 10 тысяч беларусов – это не масштабная демографическая и бизнес-потеря. Пока в основном закрываются некоторые малые и средние бизнесы. Люди все ещё стараются остаться и добиться перемен. Но когда в Беларуси закроется EPAM и Wargaming – это будет серьезнейший удар по всей экономике.

Есть другие примеры, которые как раз показывают действительную потерю для нашей экономики, которую можно «пощупать» прямо сейчас. Еще в конце июня, до выборов, министерство финансов одолжило у международных инвесторов 1 миллиард 250 миллионов долларов – выпустило еврооблигации сроком на 5 и на 10 лет. В среднем брали в долг под 6% годовых в долларах. Для сравнения, Польша берет в долг в национальной валюте приблизительно под чуть выше 0%, а в евро иногда даже по отрицательной ставке.

KYKY: Давайте уточним, Беларусь всегда «брала в долг» у мира под высокие проценты, это не связано с политикой и кризисом.

А.А.: Так и есть. Раньше процент от международных инвесторов был даже больше – 7-8%. Только от России и Китая мы брали в долг под меньшие проценты.

Так вот, взял Минфин 1 миллиард 250 миллионов еще в спокойное время, чтобы, в том числе, нарастить золотовалютные резервы, помочь госпредприятиям в пандемию и так далее. Но после выборов на валютном рынке начался ажиотаж, и Нацбанк был вынужден использовать золотовалютные резервы для поддержания беларуского рубля. В августе золотовалютные резервы сократились на 1 миллиард 400 миллионов долларов. И из этих денег только небольшая часть пошла на оплату долга.

Ситуация выглядит так: мы берем очень дорогие долги и за три недели фактически выбрасываем их в мусорку. Нам эти деньги еще выплачивать 5 и 10 лет, но мы их тратим за три недели из-за бессмысленной политики «властей».

KYKY: Это же почти столько же, сколько Лукашенко выторговал в Сочи!

А.А.: Вот именно. И то, в Беларусь передали только треть российского кредита – полмиллиарда, которые сразу же ушли на оплату долга перед «Газпромом» за поставку газа. В таких условиях, когда деньги тратятся бездумно, а «власть» зациклена на репрессиях, не может не быть экономического кризиса. При нынешнем правителе экономика не выживет.

KYKY: Я как раз хотела спросить, насколько прямо сейчас режим спасают полтора миллиарда, которые дал Путин.

А.А.: Давайте только будем говорить, что деньги Лукашенко дал не Путин, а Россия. 

KYKY: Не думаю, что решение о кредите принимал глава Краснодарского края.

А.А.: Это так, но, тем не менее, деньги идут из госбюджета России. Человек не достает их из собственных штанов.

Сперва полтора миллиарда для Лукашенко были настоящей победой. Он вышел со встречи в Сочи и гордо заявил, что Россия нас поддержит. Но позже оказалось, что, во-первых, лишь миллиард этих денег будет от России, еще полмиллиарда даст ЕФСР (Евразийский фонд стабилизации и развития). Во-вторых, основная часть кредита от России придет в российских рублях. Что Беларусь не очень спасает, так как наш госдолг, в основном, в долларах, и рубли еще придется где-то поменять. В третьих, первые полмиллиарда мы получили только через два месяца после начала политического кризиса. Второй транш, еще полмиллиарда, должны выдать до конца года. А третий – только в 2021-м.

Вот вроде бы полтора миллиарда долларов, но на самом деле это не такие большие деньги для Беларуси. Скорее, это больше имиджевая история – для Лукашенко было важно показать, что у него еще есть кредитор.

Смотрите, каждый год наш госсектор тратит до четырех миллиардов долларов на погашение и обслуживание госдолга. Получается, ежеквартально «уходит» миллиард долларов.

Мы получили от России полмиллиарда в сентябре. До конца года нужно будет заплатить миллиард, и еще миллиард – в первом квартале 2021-го.

То есть к моменту, когда мы получим все полтора миллиарда российских денег, нам нужно будет выплатить уже два миллиарда. Ну, вот и думайте, насколько денег «от Путина» хватает.

И это я сказал только про обслуживание госдолга. Есть еще большие долги госпредприятий. Последние тоже закрывает государство, иначе заводы просто лягут, у них нет возможности платить. Плюс уже есть дефицит бюджета – за первые 9 месяцев 2020-го мы ушли в минус на 800 миллионов долларов.

KYKY: То есть мы уже начали пользоваться картой рассрочки и проедать деньги, которых нет?

А.А.: Да. Как еще в 2011-м говорил небезызвестный [беларуский экономист] Андрей Тур, вы живете не по средствам (смеется). Государство обманывает людей, когда говорит, что все хорошо. В бюджете уже образуется «минус», за который нужно будет платить проценты и финансовые штрафы. Мы уже работаем в минус, на склады. И вроде как прямо сейчас это не проблема, но придет момент, как в покере, когда придется вскрыть карты.

Возможно, выплачивать долги страны придется не только чиновникам, ответственным за репрессии – их будут судить со временем – но и нам с вами. Потому что из-за невозможности выплатить долги нужно будет продавать имущество. Греция, например, должна продавать свои заводы, порты, острова. В Беларуси про продажу земли речь не идет...

KYKY: (перебивает) Но «Беларуськалий» Китай или Россия с удовольствием бы купили.

А.А.: Россия может сказать: «Господин Лукашенко, раз вы не в состоянии платить деньгами, отдавайте акциями «Беларуськалия», «Нафтана», МАЗа». Возможно, Александр Григорьевич посчитает, что лучше спустить часть заводов, чем отдать власть своему народу.

KYKY: Есть вероятность, что мы будем расплачиваться суверенитетом?

А.А.: Суверенитетом расплачивались в 19-20 веках, тогда Россия Америке Аляску продала. В век интернета я не представляю подобное возможным. К тому же в Беларуси нет этнических, религиозных или еще каких-то конфликтных ситуаций, из-за которых часть общества стремилась бы присоединиться к другому государству. А насильно мил не будешь. Да и у России своих земель предостаточно.

KYKY: Как-то знакомый мне сказал: «Да какой дефолт, у Лукашенко есть свой фонд – там куча денег!» Чтобы бы вы ему ответили?

А.А.: Я не знаю, какие средства находятся во внебюджетном фонде Лукашенко – наверняка, что-то есть. Не знаю, находятся ли они в Беларуси или в какой-либо другой стране. Многие, кто говорит о фонде, тоже этого не знают. Это своего рода сплетни, иногда подтвержденные фактами. Впервые историю озвучила экс-председатель Нацбанка Тамара Винникова. Она уехала в Великобританию, где и заявила, что есть фонд президента на миллиарды долларов. Это было еще в 2001-м году, с тех пор я не слышал, чтобы кто-то из близкого окружения Лукашенко поднимал тему внебюджетного фонда.

В любом случае, даже если такой фонд есть, он существует не для того, чтобы спасать беларускую экономику. Очевидно, его создавали для обогащения конкретного человека и его семьи. У многих диктаторов были «заначки» – и у Муаммара Каддафи, и у Саддама Хусейна, и даже у Януковича. Но когда наступал экономический кризис, узурпаторы не хотели тратить свои деньги на нужды государства. Так что особо не рассчитывайте – ничего Беларуси от неофициальных «президентских» фондов не светит.

Часть 2. SWIFT как ядерная бомба

KYKY: Самое время поговорить про экономические санкции: получается, режим не будет финансировать ни он сам, ни цивилизованный мир, ни даже Россия?

А.А.: Санкции – это поэтапный процесс. Он начинается с непризнания легитимности власти и персональных санкций, после чего идут точечные, экономический санкции. Мы как раз на этом этапе сейчас находимся.

Чего мы уже добились: Евросоюз, Европейский банк реконструкции и развития и Европейский инвестиционный банк отказались от сотрудничества с беларуским госсектором. Проекты, которые начались до выборов, скорее всего, доведут до конца, но новых с этой «властью» уже не будет.

Чего лишился режим: в прошлом году Еврокомиссия дала Беларуси безвозвратных грантов на 30 миллионов долларов – в следующем году этих денег у страны уже не будет. Два банка, которые я назвал, инвестировали в Беларусь (в форме кредитов) в 2019-м более 900 миллионов долларов (это полтора процента ВВП Беларуси) – этих средств в 2021-м тоже никто не увидит. Кроме того, Всемирный банк тоже может ограничить свое присутствие в Беларуси. Хотя в прошлом году он инвестировал кредитных средств в страну на 550 миллионов долларов, в этом году уже будет меньше, в следующем – еще меньше.

МВФ решил, что не выделит кредит на 940 миллионов долларов, который запрашивало беларуское правительство еще в начале года из-за пандемии. Это реальные деньги, которые могли бы прийти в Беларусь, но не придут, пока не уйдет Лукашенко. Также с госсектором отказываются работать международные финансовые организации. Инвестиционные, пенсионные фонды, скорее всего, не будут давать режиму денег – а если и будут, то точно не под низкий процент.

Кто остается? Китай и Россия. Начнем с первого – Китай никогда просто так деньги не дает. Раньше Беларусь получала от него связанные кредиты, по условиям которых покупала китайское оборудование, нанимала китайский персонал и так далее. Этими кредитами в стране были недовольны. Были и заводы, которые построили, но не запустили. К тому же для Китая Беларусь была интересна как безопасная страна – 90% китайских грузов, которые идут в Европу континентальным транспортом, проходят через нас. Учитывая, что сегодня наша страна находится в дипломатическом конфликте с ЕС, для Китая привлекательность господина Лукашенко уже не такая высокая.

Ну, и Россия. Последний межгосударственный кредит между Москвой и Минском был подписан в августе 2017 года. С тех пор беларуские власти не брали у восточного соседа денег, так как они стали более дорогими. И обусловленными, как на Западе. МВФ и другие были готовы давать Беларуси деньги, но под условия – например, реформы в экономике. Беларуская власть не хотела никаких реформ, поэтому обращалась к России, так как она давала деньги взамен на политическую лояльность.

Но с августа 2017-го Россия перестала сотрудничать с Лукашенко в обмен на воздушные поцелуи.

Сочинский кредит тоже обусловленный, просто мы не знаем, о чем за закрытыми дверями договорились Путин и Лукашенко. Это могли быть экономические, политические условия, договоренность о военные базах – что угодно. В любом случае, Лукашенко не стремится делать ничего: ни Конституционную реформу, ни выпуск политзаключенных, ни прекращение репрессий. Как говорят, утром деньги, вечером стулья. Но на самом деле – никогда. И Москва больше не готова соглашаться на такое сотрудничество.

К тому же, с какого перепуга Россия должна поддерживать аморальный режим, который к ней даже нелоялен? Вспомните антироссийскую риторику во время выборов – посадка «вагнеровцев», заявления про то, что Бабарико и Тихановский – «руки Москвы», которыми кукловодят на самом «верху» России. Для чего кормить такую власть? Мне кажется, в России все чаще задумываются об этом. Идет к тому, что скоро Лукашенко надоест даже Кремлю.

KYKY: Вы рассказали о том, что уже сделано, что еще в планах?

А.А.: Возможны точечные экономические санкции против госпредприятий и бизнесов, которые связаны с нынешней властью. Если они не сработают, в игру могут войти более глобальные, секторальные санкции. Например, наложение эмбарго на поставки из Беларуси в ЕС нефти, нефтепродуктов и металлов, отказ от финансирования беларуских государственных банков частными банками других стран, отключение Беларуси от SWIFT. Но я говорю про возможные механизмы, а не то, что реализуется уже сейчас.

KYKY: Британское правительство попросили проверить связь миллиардера Михаила Гуцериева с Лукашенко. Это связано с санкциями против «кошельков» Лукашенко?

А.А.: Великобритания, США и другие демократические страны мира последовательны. Если они заявляют, что не признают чью-то власть, то после вводят точечные санкции. В 2006-м Штаты уже вводили такие в отношение беларуских высокопоставленных чиновников, в том числе, против «кошельков» Лукашенко. Так что в истории с Гуцериевым нет чего-то принципиально нового. Думаю, количество имен в прессе будет увеличиваться. Лукашенко становится токсичным не только для своей семьи и ближайшего окружения, но и для бизнесменов, стран, которые с ним сотрудничают – для всех.

KYKY: Знаете, мне не дает покоя вопрос – какая у экономических санкций конечная цель? Чего с их помощью хочет добиться команда Тихановской?

А.А.: Хороший вопрос. Конечная цель – прекращение репрессий, освобождение политзаключенных, наказание преступников и проведение новых выборов.

KYKY: Но я спрашиваю про деньги. Добиваясь отмены международного финансирования, вы хотите оставить режим без возможности платить силовикам? Или обрушить экономику быстрее, чем она сама умрет?

А.А.: Наша цель заставить Лукашенко уйти. А для того, чтобы экономика могла быстро возобновить рост после его ухода, параллельно с экономическим давлением идет и работа над антикризисной программой для Беларуси.

KYKY: Но эту программу можно будет применить только после смены власти – чего вы добиваетесь сейчас? Зачем говорите про возможное отключение страны от SWIFT?

А.А.: До отключения от SWIFT нам еще далеко – Беларусь находится на начальном этапе экономических санкций, которые, в том числе, могут быть своего рода щитом от возможных репрессий. SWIFT – это ядерная бомба, если она применяется, сразу же поражает всю экономику. Никакие российские аналоги не заменят эту межбанковскую систему, у нее нет альтернатив.

Если проводить аналогию, атомная бомба есть у некоторых стран мира, но они ее не используют. И, наверное, только благодаря бомбам между этими государствами нет войны. Возможность отключение от SWIFT может быть аналогичным джентльменским договором. В идеале, если эта «бомба» не будет применена вовсе, но сама возможность ее использования заставит беларускую и российскую элиту быстрее прийти к мнению, что господину Лукашенко пора на заслуженный отдых.

У команды Светланы Тихановской нет цели уничтожать беларускую экономику – такого никто своей стране не пожелает.

Часть третья. Топ реформ, которые нужны прямо сейчас

KYKY: Вы говорили, что сейчас штаб разрабатывает программу помощи на «не менее 150 миллионов долларов». Кто даст эти деньги и когда они дойдут до беларусов?

А.А.: Действительно, уже разработан проект программы помощи для потерпевших от репрессий, для независимых профсоюзов и по поддержке малого бизнеса и образовательных программ. Но эти средства еще не получены – мы разработали проект программы, чтобы как раз иметь возможность собирать деньги. Очень много стран и организаций симпатизируют беларусам, они готовы помогать. Мы хотели таким образом начать кампанию по фандрайзингу.

Самая большая часть финансовой программы – программа помощи малому бизнесу, который потерпел из-за репрессий, она рассчитана на не менее 70 миллионов долларов. Деньги попадут к беларусам, когда нынешняя «власть» уйдет. Тут надо уточнить, программа будет состоять не только из средств международных организаций, но и из беларуского бюджета. Ведь даже в переходный период демократические управленцы смогут влиять на распределение госбюджета. Вот смотрите, управление делами Лукашенко является одним из главных производителей молока, имеет свои санатории в Сочи и Беловежской пуще, ведет другие бизнесы. Это категорически неправильно, когда президент занимается бизнесом. Поэтому средства, сэкономленные на упразднении управделами президента, могут быть распределены на помощь потерпевшим.

KYKY: У нас есть BY_help, BYSOL. На уровне фантазий – можно ли создать некий похожий «котел», в который будут донатить не простые люди, а международные организации, чтобы помогать беларускому бизнесу уже сейчас?

А.А.: Потенциально такая возможность есть, но это совсем другой порядок цифр. BY_help, BYSOL и другие фонды вместе собрали около 10 миллионов долларов. Если разделить эту цифру на 30 тысяч пострадавших от репрессий получится 333 доллара на человека. Не такие большие деньги, согласитесь. На один только бизнес надо не 333 доллара, а 333 000 долларов. И надо помнить, что закрываются десятки, даже сотни.

KYKY: Поняла, давайте поговорим про реформы. Два года назад Павел Данейко в нашем интервью говорил, что в 90-х экономические реформы представляли так: провести приватизацию, укрепить рубль, снять барьеры для бизнеса и установить демократию. Топ-5 задач перед экономистами в новой Беларуси?

А.А.: Когда сменится власть, экономические реформы разделятся на две части – краткосрочные по экономической стабилизации и долгосрочные по институциональным реформам.

Если говорить о планах на год, то первое, что нужно будет сделать, – поддержать экономику и людей во время пандемии. Наши «власти» игнорировали эту проблему, но она не исчезла сама собой.

Второй пункт краткосрочных реформ – это инвестиции в здравоохранение. То, что в нынешних условиях делают беларуские врачи, иначе как геройством не назовешь. А то, что делает «власть», называется совсем по-другому. Хотя сейчас есть много возможностей получить дешевые кредиты на строительство, модернизацию больниц, закупку ИВЛ, вакцины и так далее.

Третья вещь – финансовая поддержка бизнеса. Речь про всех предпринимателей, не только тех, кто пострадал от политических репрессий и пандемии. Чтобы развиваться, выходить на новые рынки и увеличивать мощности, нужно брать кредиты, но в Беларуси они очень дорогие. Бизнесу просто не хватает дешевых денег, в том числе потому, что госпредприятия поддерживают льготными ресурсами, и на частников ничего не остается. Наша идея в том, чтобы заручиться поддержкой и Всемирного банка и ЕБРР, которые будут выделять большие средства для развития бизнеса. И параллельно получить грантовое финансирование, которое позволит покрывать часть или даже все проценты по выплатам вышеупомянутых кредитов.

KYKY: Приватизация – это одна из целей на первый год в новой Беларуси?

А.А.: Нет, это план на долгосрочную перспективу. В мире нет примеров перехода от социализма (госсобственности, больше чем в Беларуси, только на Кубе и в КНДР) к эффективной частной экономики без приватизации. Наша страна уже 30 лет пытается что-то сделать, но каждый раз «бьется лбом в стену» – терпит, не увольняет, а проблема не уходит.

Так что первое правило – нет успешной трансформации без приватизации. Второе – приватизация не делается быстро.

Надо разделять «малую» и «большую» приватизацию. В Беларуси много зданий и объектов, которые находятся на баллансе госпредприятий, но не используются. Это заброшенные цеха, столовые, магазины и так далее. Вот их как раз можно продать с молотка, и желательно сделать это быстро.

А что касается средних и крупных предприятий, тут спешка ни к чему. Самый успешный путь приватизации – найти стратегического инвестора, а на это могут уйти месяцы, а то и годы. В Польше даже после 30 лет реформ часть крупнейших предприятий и банков осталась в руках государства.

KYKY: «Беларуськалий», «Гродно Азот» и «Нафтан» – эти заводы власть не хотела продавать годами, что с ними будет?

А.А.: Даже если предприятие приносит минимальную прибыль, это не значит, что у него нет проблем. Поговорим про «Нафтан». Это один из двух в стране нефтеперерабатывающих заводов, который «добывает» нефть в России и продает в Европу. Как логически объяснить, почему предприятие, которое покупает продукт по цене на 15% ниже рыночной и продает его по обычной, еле сводит концы с концами? У «Нафтана» закредитовано все, денег на модернизацию нет, его работники получают чуть больше среднего. Объяснений несколько. Во-первых, коррупция, во-вторых, неэффективность. На заводе сейчас работает тонна начальников для начальников, столько же идеологов. А в руководстве стоят не лучшие, а лояльные. Об этом мне рассказывали сами рабочие «Нафтана».

Так что все предприятия нужно реформировать – и это далеко не всегда означает продажу. Обычно нефтеперерабатывающие, энергетические заводы остаются под контролем государства.

KYKY: Вы не станете отрицать, что многие заводы все же уйдут с молотка, и сотни людей выйдут на рынок труда. Куда они пойдут работать?

А.А.: Нам нужно реформировать социальную политику, в том числе значительно увеличить помощь для безработных. В Беларуси пособия по безработице составляют около 40 рублей – это ничтожно мало. В мировой практике выплачивается где-то 80% от предыдущего усредненного оклада человека за последние полгода. Эти деньги выдаются до года – то есть человек не садится на шею государства бессрочно. За это время можно найти новую работу, переобучиться или открыть свой собственный бизнес. Таким образом стимулируют людей, и это правильно.

Примеры других стран показывают, что когда в стране начинаются реформы, активно разрастается и бизнес. Появляются новые заводы, фирмы. И люди из госсектора естественным путем перетекают в частный. Недавно мы беседовали с представителями бизнес-ассоциаций Беларуси. Некоторые из них говорили, что нехватка кадров – это одна из проблем бизнеса даже сейчас. Так что я уверен, в Беларуси не будет проблем с безработицей, как это было в 90-х в других странах.

Часть 4. Лёгкое чувство дежавю

KYKY: Кроме приватизации, какие еще долгосрочные реформы в планах экономистов?

А.А.: Давайте составим топ-5. Первое – уменьшение роли государства в экономике, и речь не про приватизацию. Нынешняя «власть» вмешивается в дела практически всех отраслей (исключение ИТ-сфера) своими планами, директивами и требованиями финансировать хоккей. Плюс, часто государство является и собственником, и регулятором. Как, например, министерство транспорта: оно и регулирует транспортную отрасль, и владеет транспортными госкомпаниями. Это неправильно, и это нужно реформировать.

Вторая реформа не совсем экономическая, но без нее новую Беларусь мы не построим – это реформа судебной системы и ее независимость от других органов власти. Сейчас прокуратура хвастается, что 99% дел заканчиваются победой прокурора. То есть у беларуса есть всего один шанс на 100 защитить себя в суде. В таких условиях бизнес не чувствует себя в безопасности и меньше инвестирует.

Третья реформа – создание равных условий для ведения бизнеса, независимо от формы собственности предприятий, их размеров и от отраслей. Не должны крупные государственные гиганты получать больше преференций, чем допустим частные фермеры или другие индивидуальные предприниматели. Создание конкурентной среды обяжет даже госпредприятия работать более эффективно.

Четвертая – разобраться с заводами и другими государственными предприятиями. Надо понять, какие из них стоит «лечить», а какие лучше приватизировать или передать в частную собственность. Без решения этой проблемы невозможно обеспечить рост экономики.

И пятая реформа – это развитие социальной инфраструктуры. Нам нужно адаптировать системы образования, медицины и культуры к потребностям сегодняшней экономики. Пока что в каждой из этих сфер мы не дорабатываем.

KYKY: Вы общаетесь с теми, кто писал реформы в 90-х?

А.А.: Хотите спросить, нет ли у этих людей чувства дежавю? (смеется) Мы общаемся, конечно, и ощущение такое есть… Последние 10 лет страна действительно находится в стагнации, но сейчас у нас проблем намного меньше, чем в 91-м году. У нас есть умные люди в государственных экономических учреждениях – в Нацбанке, в Минфине, в Минэкономики. Есть 30 лет опыта 30 разных стран и международная поддержка. Есть все шансы.

Да, обидно, что в 90-х все это уже придумали. Но ведь в 94-м беларусы сами выбрали человека, который обещал «не повести Беларусь за цивилизованным миром».

KYKY: Сейчас многие из них выходят по понедельникам на «Марш мудрости».

А.А.: И это правильно. Пришло время исправлять ошибку. Я полон оптимизма, что беларусы уже готовы брать будущее в свои руки. И уже не рассчитывают, что за них будет решать государство.

KYKY: Расскажите, как экономисты, которые не ходят ногами по Беларуси и не общаются с людьми, понимают, что нужно народу?

А.А.: Напоминает вопрос, как человек, который не служил в армии, может стать президентом (смеется). Во-первых, у нас есть команда беларуских экономистов, часть из которых работает в Беларуси. Во-вторых, мы сотрудничаем с представителями бизнеса и профсоюзов. В-третьих, консультируемся с лучшими иностранными экономистами, в том числе теми, кто провел уже успешные реформы в своих странах.

Что касается меня лично, то я уже 12 лет плотно связан с беларуской экономикой, работаю в аналитическом центре CASE Belarus. До этого закончил два вуза – лучший экономический институт Польши и Европы – Варшавскую школу экономики и Лондонскую школу экономики. Учился у человека, который сам проводил экономические реформы. Если кажется, что я не был знаком с беларуской экономикой и сейчас учу беларусов, как им жить – это не так. К тому же я – беларус и готов вернуться в Беларусь.

Конечно, можно физически жить в стране, как господин Лукашенко – но, как мы видим, ему это не особо помогает проводить экономические реформы. Можно жить за границей и строить планы, ориентируясь на хорошие примеры.

KYKY: Тихановская заявила, что готова стать лидером нации, когда Лукашенко уйдет. Ваш статус – представитель по экономике – звучит так, будто вы станете представителем этого же министерства.

А.А.: Мы даже не знаем, каким будет переходное правительство и будет ли – может, сразу проведут новые выборы и штаб расформируют (смеется). Я не думал об этом, если честно. Моя цель сейчас – помочь Беларуси. Ведь от каждого из нас зависит, удастся вернуть стране выбор и свободу или нет. Для меня важно сделать все возможное, иначе я себе этого не прощу. Поэтому я ушел из бизнеса и согласился работать в штабе. О будущих регалиях речи нет.

KYKY: Окей, и самый важный вопрос: понятно, что мы не станем богатыми, как только Лукашенко уйдет. Через сколько лет беларус начнет зарабатывать, например, как поляк?

А.А.: Еще в 90-х мы узнали, что надо делать, но не делали. 30 лет прошло, мы сильно отстали от Польши. Чтобы догнать эту страну, нам понадобиться около 20 лет с момента, когда в Беларуси начнутся реформы.

KYKY: То есть к пенсии мое поколение «заживет»?

А.А.: У нынешний молодежи есть шанс (смеется). Но вы же понимаете, что в конечном счете в выигрыше будут все. Мы, наконец, начнем догонять мир. Возможно, в итоге даже обгоним ту же Польшу по зарплатам – есть все шансы для этого. Например, ещё до протестов появилась платформа «Голос», которая является инструментом реальной демократии. В Польше такого механизма нет, а у нас – есть. Уже это показывает, что мы можем пойти другим путем: не тем, который проходили постсоветские страны после 90-х. Ну, и самое главное – мы заслужили жить в развитой, богатой стране.

KYKY: Надеюсь, через год мы уже выпьем шампанское и подведем итоги краткосрочных реформ.

А.А.: Уверен, «Минский завод виноградных вин» обогатится. А насчет итогов – договорились.