не хотят обидеть на какой-нибудь литературной встрече, ей говорят: «Ой, у вас такая женская поэзия!» Потом еще: «Ну что вы все на нее накинулись? Она же искренне пишет!» И еще мне нравится фраза вроде: «Это хорошие стихи, потому что человек так думает, он это пережил!»
Мое первое в жизни стихотворение было написано на белорусском языке и посвящалось «Маёй Радзіме Беларусi». Я очень патриотично все сделала. Но сны, допустим, я вижу на русском и не хочу себя насиловать, попадать в некий формат. Билингва сейчас – модная и популярная фишка. Почти все мои друзья – белорусскоязычные литераторы, и, конечно, я не подвергаюсь никакому преследованию за то, что пишу на русском. Меня переводили Марыйка Мартысевич, Виталь Рыжков. И мне приятно, и людям было, чем заняться.
Когда есть тема, все пишется очень легко и быстро, даже редактировать не приходится. Однажды я написала стихотворение про память за сорок минут. До сих пор не понимаю, что это было. Для хорошего стихотворения мне просто нужна тема и штамп «одобрено Вселенной».
В Беларуси не хватает читателей. У нас есть талантливые люди, но, к сожалению, они не всем известны, а эта мода – «пойти на литтусовку» – еще не развита. Фанатов нет, грустно.
Я раньше часто делила слова на слоги в своих стихотворениях, и люди всегда обращали внимание только на форму. Говорили, что выпендриваюсь, знаки ставлю странные, слова дроблю, меня это всегда веселило. Теперь я пишу более плавно с точки зрения формы. А вообще мой основной принцип при создании стихотворений – всего должно быть мало. Писать надо редко и без строчек ни о чем.
Белорусские литераторы ходят слушать белорусских литераторов. К сожалению, это до сих пор так.
Бог, царь, святой дух – это Алесь Рязанов, конечно же. Как-то раз встретила его на одном литературном вечере: просто сидела за его спиной, а он говорил. Это было невероятно, тексты его — это одно. Тут я увидела его вживую – интеллигентного и невероятно деликатного. Я ощущала эту его внутреннюю силу, и у меня было чувство, будто я нахожусь рядом с каким-то энергетическим шаром. После этого мероприятия по интернету гуляла забавная фотография. На снимке я смотрю на Рязанова такими огромными оленьими глазами, что кажется, я его боюсь и вот-вот умру.
Моя первая книга выйдет совсем скоро, сейчас занимаюсь обложкой. Редакторы решили вставить в сборник пустые листы, чтобы отделить ранние стихи от более поздних, ну и придать изданию объем. Мне говорят: «Катя, мы их добавим, иначе твоя книжка выйдет на скрепке». Я сразу вспомнила эти детские книжки-малышки, тонкого «Старика Хоттабыча». Зато в сумке не тяжело носить, все для людей, видите, я о читателях забочусь.
Сборник будет называться «Объяснительная». Надо же объяснить людям, чем я занималась все эти годы. Самое забавное, что Андрей Хаданович отредактировал мою книгу и в этот же день на филфаке – он там преподает – его заставили писать объяснительную. Не помню, по какому поводу. Но Андрей сказал, что все сошлось. И я подумала: как хорошо, что я не назвала книгу «Кошмар на улице Якуба Коласа».
фото: greenchild
Филфак оставил мне несколько сердечных привязанностей и должок библиотеке. Я должна была ей целый мешок с золотыми слитками, потому что за пять лет учебы потеряла, наверное, треть полученных книг. Потом все ходила, носила библиотекарям дань. Теперь я более ответственна: всегда смотрю, кому и что даю почитать. Спасибо, филфак!
Я перепробовала множество работ и профессий, особенно, когда была студенткой. Продавала сувениры на Валааме, сдавала машины напрокат в гостинице «Минск», два месяца работала тренером по шейпингу. Была промо-девочкой в супермаркетах и продавцом пятого разряда в ювелирном салоне. Наверное, я еще что-то делала, только не помню что.
Как музыкальный журналист я еще успела захватить небольшой кусочек перед концом «Первого музыкального», потом была редактором на телеканале ВТВ. А сейчас работаю на TUT.BY, возглавляю редакцию женского ресурса. Пишу статьи о всяких девичьих финтифлюшках: как красить ногти и что делать, если он не позвонил.
Если бы занятие литературой, кроме непосредственного написания текстов, подразумевало и поездки на какие-то фестивали, и общение с разными людьми, и организацию собственных мероприятий, я бы с удовольствием занималась исключительно литературой. Увы, денег это приносит немного. Хотя я знаю людей, которые живут именно на писательские заработки, проводят такой эксперимент.
Когда я работала на телевидении, у нас в редакторской комнате стоял телевизор и мы должны были круглосуточно смотреть СТС и ТНТ, чтобы искать какие-то идеи для телеанонсов. Я отсмотрела всю «Битву экстрасенсов» и выучила пару имен из «Дома-2», поэтому сейчас как-то не очень люблю включать телевизор.
Я терпеть не могу Минск, с одной стороны. С другой – люблю за то, что здесь живут близкие мне люди. По-моему, так у всех. Приезжая из любого другого города, ты возвращаешься сюда, как в родную деревню, ногой открываешь двери в метро, и кажется, что лично знаешь тетеньку, проверяющую билеты, и тебе хочется поздороваться с ней, спросить, как дела, как дети, как погода. Каждая улица Минска с чем-то связана. Гуляешь и не видишь ничего нового, не ловишь никаких свежих ассоциаций, только бесконечный поток воспоминаний.
Занудство меня раздражает. И навязчивость.
Моя бабушка постоянно скупает билеты «Ваше лото», мечтает выиграть квартиру для меня. У меня очень хорошая бабушка. Сама я билеты никогда не покупала. И так многое в жизни делаю наобум, это тоже лотерея. Как-то раз поехала по Европе на три недели с одной сумкой, в которой лежал сарафан, две майки и шлепанцы. Прага, Будапешт, потом в Берлине случайно оказалась, потому что билетов больше никуда не было. Ночевала на берлинском вокзале и все такое. Это такая роскошь – ехать и не знать: получится – не получится, полюбишь ты этот город – не полюбишь.
Я хочу знать, что буду делать завтра, и этого достаточно. Строить планы глобальные не люблю, время отнимает.
Посмотрите «Вечное сияние чистого разума». Лучший фильм про любовь. Я бы еще чего-нибудь посоветовала. Хотя ладно, хватит, пусть все смотрят про любовь, что уж там.
Прочитать стихи Катерины Зыковой можно здесь.